Мечи Марса - Страница 51

Я знал, что положение мое безнадежно, но не мог оставить женщину, которая помогла нам. Нападая на ее похитителей, я увидел новый отряд воинов, подошедших на помощь.

Положение действительно стало безнадежным. Вновь прибывшие не обратили на меня внимания, они подбежали к окну, где находился корабль. Если бы они смогли напасть на него, участь Деи Торис была бы решена. Оставалась лишь одна возможность помешать им, хотя она означала и мой конец.

Два воина, державшие Озару, ждали моего нападения, но я ненадолго задержался, отдавая мысленный приказ механическому мозгу. Джат Ор и Умка стояли в дверях корабля. Джат Ора не было видно, но в тот момент, когда корабль, повинуясь моей команде, стал подниматься, показался молодой падвар.

– Мой принц, – крикнул он, – нас предали! Гар Нал увлек Дею Торис на свой корабль!

В этот момент сильный удар по голове погрузил меня в милосердное беспамятство.

22. В темной камере

Я медленно приходил в себя, погруженный во тьму и могильную тишину. Я лежал на холодном каменном полу, голова болела. Ощупав ее, я ощутил запекшуюся кровь. Я с трудом ceл, потом встал на ноги. Поняв, что я ранен несерьезно, я принялся изучать все вокруг. Осторожно двигаясь, вытянув перед собой руки, я вскоре наткнулся на каменную стену. Немного пройдя вдоль нее, я обнаружил дверь. Дверь была заперта с наружной стороны. Я двинулся дальше. Обойдя комнату, я снова оказался у двери. Моя новая камера, оказалась маленькой. Меня окружала полная тишина и темнота. Я начал понимать, каково живется в мире слепому и глухому. Мне оставалось лишь осязать, обонять и пробовать на вкус. Вкусовые ощущения вряд ли при нынешних обстоятельствах могли мне пригодиться.

Я чувствовал вначале спертый, затхлый воздух, но вскоре я привык, перестал замечать его. Оставалось осязание.

Я гадал, надолго ли меня оставили здесь в камере. Это было подобно погребению заживо. Я знал, что должен напрячь свою волю и не поддаваться ужасающему однообразию этого мира, где лишь стена и дверь могли стать предметами изучения.

Мои мысли… Они не были приятными. Я думал о Дее Торис, находящейся во власти Гар Нала, о бедном Джат Оре, заключенном в корабле, которым он мог управлять лишь вместе с Ур Джаном, грубым убийцей из Зоданги. Я знал, каково ему было, когда он ничего не ведал о моей судьбе и чувствовал себя ответственным за Дею Торис, которую он не мог защитить и за которую не мог отомстить.

Я думал о Занде, обреченной на смерть на отдаленном спутнике. А Умка? Умка ожидал смерти. Если бы он не встретил меня, хуже ему не было бы. Не давала покоя мысль о том, что только моя неосторожность была причиной несчастий для всех, кто надеялся на мою защиту. Так умственная пытка добавлялась к монотонности бесконечных часов.

Похожая на склеп камера, куда меня заключили, была холодной и сырой. Я решил, что меня спрятали в подземелье замка, где до меня не сможет добраться корабль. Мускулы мои затекли, кровь медленно текла по венам. Чувство безнадежности охватывало меня. Однако вскоре я понял, что если действительно дам волю таким настроениям, то погибну. Снова и снова напоминал я себе, что все еще жив, что жизнь хороша, пока она продолжается, что всегда есть надежда освободиться.

Я начал двигаться по камере, обошел ее несколько раз и вскоре досконально знал ее размеры. Я бегал по ней взад и вперед по кругу, как боксер, сражающийся с тенью, я наносил удары и парировал их, пока вновь не ощутил в теле тепло жизни. Тогда я начал искать другие развлечения, считая камни в стенах камеры. Я подошел к двери и двинулся от нее влево.

Это было не самое увлекательное занятие, но по крайней мере хоть как-то отвлекало, к тому же я надеялся найти непрочно держащийся камень или отверстие, ведущее в какое-либо другое помещение.

Я, конечно, не мог ориентироваться во времени. Я не знал, долго ли нахожусь здесь, но в конце концов мне захотелось спать. Я лег на холодный и влажный пол. Сколько я проспал, не знаю, но, проснувшись, почувствовал себя освеженным и заключил, что проспал достаточно долго. Однако я замерз и снова начал свои упражнения, чтобы восстановить кровообращение.

Занимаясь упражнениями, я услышал около своей темницы звуки. Я остановился и прислушался. Да, кто-то приближался. Я ждал, глядя в направлении двери. Вскоре она открылась, и блеснул свет.

Свет был ослепительным для моих глаз, привыкших к полной темноте камеры. Я отвернулся и закрыл глаза рукой. Когда я повернулся, то увидел воина с факелом, чашкой пищи и кувшином воды. Он открыл дверь настолько, чтобы просунуть принесенные сосуды и поставить их на пол. Я заметил, что тяжелая цепь не позволяет двери открыться шире, обезопасив тем самым пришедшего от возможного нападения пленника.

Воин поднял над головой факел и просунул его в щель так, чтобы он осветил всю мою камеру, и я увидел несколько толстых балок примерно в двадцати футах от пола.

– Значит, тебя не убили, – заметил воин.

– Чего ты не можешь сказать о других, сражавшихся в Бриллиантовой башне прошлой ночью, – ответил я. – Это действительно было прошлой ночью?

– Нет, две ночи назад, – ответил он. – Это была настоящая битва! – добавил он. – Меня там не было, но весь замок говорит о ней с тех пор. Те, кто сражался против тебя, говорят, что ты величайший из бойцов. Они были бы рады оставить тебе жизнь и сражаться рядом с тобой, а не против тебя, но старый Ул Вас в такой ярости, что ничто не может удовлетворить его, кроме твоей смерти.

– Можно догадываться, что он не испытывает ко мне добрых чувств, – согласился я.